Особую признательность автор проекта выражает
Александру Зоричу за его
замечательные книги, полезные комментарии и за любезное разрешение
использовать некоторые материалы с его официального
сайта.
(с) Анастасия aka Jillbee, 2001
Люби и властвуй Часть 2. часть 63
Эгину везло больше других. Ему помогала Тара. Он бежал навстречу стрелам морской пехоты, стремясь избежать другой, неведомой смерти, которая вызревала за его спиной. Морская пехота не могла начать стрельбу раньше, чем утихнет ветер. Неведомая смерть за спиной могла сбыться в любой момент.
Эгин был уже у рва, оставленного сокрушенным внешним обводом стен, когда Семя Хоц-Дзанга лопнуло завершающим аккордом Танца Садовника и обратило все вокруг огромным провалом, поглотившим в радиусе трех обводов все. Все – трупы смегов, тела животных-девять и самую землю на двести локтей в глубину. «И Вербелину», – пронеслось в голове у Эгина.
Благодаря, казалось бы, самоубийственному порыву Лиг они все же смогли избежать гибели от разрыва Семени Хоц-Дзанга.
Эгин упал в ров, обернулся и увидел, что все его спутники живы и такими же точно жуками-бронзовками, которых рука садовника стряхнула с розового куста, падают ничком посреди рвов и борозд, чтобы не стать жертвами стрел или убийственных обломков оружия, взмывших вверх и теперь сыплющихся куда ни попадя с небес.
Смерть в тот день в долине Хоц-Дзанга, как правило, предпочитала являться именно с небес – в образе Поющих Стрел, «покровов Говорящих», «градобоя» и исковерканных останков мечей, алебард, «молнии Аюта».
Все это время Тара была рядом и, как могла, отводила от него опасность – Эгин чувствовал это. Как вдруг страшная боль от проникающего в спину клинка обожгла его от темени до пят.
Кто посмел?! Не Знахарь же ударил его в спину своим каменным ножом?!
«Прощай, мой чудесный пленник!» – было последним, что в тот день услышал Эгин.
Это был голос Тары: звонкий, таинственный, исполненный печали. Голос прозвенел у него прямо над ухом и растаял в вышине, словно песня жаворонка. Впрочем, возможно, его просто заглушила какофония боли, поглотившая Эгина почти без остатка.
«Зачем ты это сделала, Тара?» – беспомощно прошептали губы Эгина.
Таким – беспомощным и удивленным – он погрузился в бархатную беспросветную тишину, которая хранит каждого, кто преисполнился болью свыше отпущенного смертным предела
