Особую признательность автор проекта выражает
Александру Зоричу за его
замечательные книги, полезные комментарии и за любезное разрешение
использовать некоторые материалы с его официального
сайта.
(с) Анастасия aka Jillbee, 2001
Люби и властвуй Часть 2. часть 159
Повторил бы по памяти.
И еще хорошо бы исказить лицо пугающей гримасой. И наконец, для того, чтобы добавить правдоподобия этому действу, необходимо действительно представить себе Скорпиона. Эгин чувствовал странную безоглядную решимость. Он чувствовал некое вдохновение, природа которого оставалась ему неясна.
Норо видел это и опустил кинжал. Норо замер. Овель перестала плакать и смотрела на Эгина во все глаза. Что это с ним происходит?
А с Эгином действительно происходило нечто очень странное. Очень скоро поток привычных мыслей ушел куда-то в сторону, и его место занял поток чужих мыслей. Очень необычных. Явно нечеловеческих.
Его глаза, которые были по-прежнему закрыты, начали видеть что-то, чего он никогда раньше не видел. Это было похоже на сон. Но лишь похоже, ибо Эгин полностью осознавал происходящее.
Он видел железную клеть, огромную, словно дом, проносящуюся мимо него, крошки, куда-то вверх с лязгом и скрипом.
Он видел желоб в стене каменного колодца, по которому продвигался вверх. Он был необыкновенно цепким, очень зорким и исключительно целеустремленным.
Он, Эгин, прекрасно знал, куда ему нужно идти. Ему нужно на самый верх, туда, где труба оканчивается и начинается что-то очень интересное. Он полз, цепляясь всеми своими лапками, и даже неуклюжие клешни, поблескивающие синевой, не были ему в этом помехой.
«Я в стволе подъемника», – догадался Эгин и с неожиданной для себя естественностью принял эту мысль.
«Я ползу вверх, к кабинету гнорра».
«Я – Скорпион, Убийца отраженных». И даже это ничуть не удивило Эгина. Что ж, скорпион так скорпион.
До верха оставалось еще довольно долго, но конец пути уже обозначился чем-то похожим на небо. Это радовало Эгина.
Его новое тело не чувствовало усталости, но сила земного притяжения, увы, сохраняла над ним свою безраздельную власть.
Он понимал, что не хочет сорваться вниз. Что должен ползти помедленней, дабы какая-нибудь скользкая железка, обмазанная маслом, не помешала его лапкам цепляться.
Эгин полз довольно долго, погрузившись в новые, совершенно незнакомые ощущения, пока одна чужеродная мысль не нарушила этой гармонии восхождения
