Особую признательность автор проекта выражает
Александру Зоричу за его
замечательные книги, полезные комментарии и за любезное разрешение
использовать некоторые материалы с его официального
сайта.
(с) Анастасия aka Jillbee, 2001
Люби и властвуй Часть 1. часть 163
В тот момент Эгин не вспоминал о боевых подвигах «Зерцала Огня» у цинорского побережья. И о сотнях смегов, сожженных заживо «молниями Аюта», которые были направлены к цели благодаря верным расчетам Эльга.
А даже если бы и вспомнил, то списал бы всю вину на Самеллана. Тогда Эгин не знал, что, случись варанцам и Говорящим передраться по-настоящему, Самеллан стал бы единственным, кому суждено обрести спасение.
Глава 11
Хоц-Дзанг
//-- 1 --//
Эгин был уверен, что никогда не знал этого стихотворения наизусть. А также и в том, что вообще никогда его не слышал.
Не в добрый час Герсар повел
На грютов войско и нашел
Свою погибель средь холмов,
Прикрытых ям и тайных рвов,
Где кольев острый частокол
Виднелся неспроста. Энно!
Но теперь оно вертелось у него на языке, заполняло его мозг, расцветало сорной травой на задворках сознания, стучалось во все двери восприятия и отдавало эхом в ушах. Энно! Энно! Энно!
Эгин был пьян. Но пьян не вином. Медом Поэзии.
Он не сомневался, что обжигающая, сладчайшая жидкость, которую он пригубил из любезно предложенного кубка, была тем самым ненавистным и вожделенным Медом Поэзии, о повсеместном уничтожении которого пекся, не жалея сил, Свод Равновесия.
О да, Эгин помнил, в какой из туннелей повели повара-карлика, которому удалось изготовить Мед по древнему рецепту, провезенному контрабандой из Харрены. Эгин помнил, как надсадно вопил несчастный, когда палач продевал конский волос через свежую рану в языке кулинара.
Эгин знал тогда, что там, в подвале, случилось. Язык повара проткнули тонким и чистым серебряным стилом. (В Своде Равновесия были не в почете грязь и гноящиеся раны. Даже если всем известно, что эти раны не успеют начать гноиться. Дурной тон есть дурной тон. Инструмент должен быть чистым.)
Палач тянул за волос, а незадачливый медовар клялся, на полтуннеля орал, что не будет больше, как есть не будет, никогда не будет и клянется, клянется, клянется больше не варить, не приготовлять, не злоумышлять, не нарушать законы и забудет рецепт… Только кто же верил этим клятвам!
«Что за гадость этот Мед, – подумалось тогда Эгину, – если из-за него доблестным офицерам Опоры Единства приходится заниматься такой грязной, такой неблагодарной работой
